Война и жизнь замечательных людей

"Я видел смерти, я терял друзей. У меня был случай, когда я командовал семьюдесятью двумя беломорканальниками. У меня были беломорканальники, заключенные, прошедшие через штрафную роту, оставшиеся в живых, раненые. Я наблюдал за этими людьми, преступниками, которые воевали лучше, чем другие, и я понимал, что они получили свободу и должны были доказать свою лояльность к родине, забыть о своем прошлом, они воевали, как звери. Мне нравилось, что на войне нельзя было быть плохим, показывать свои отвратительные качества. Это было наказуемо. Я не знаю, мне страшно сказать эти слова, но я испытывал какой-то подъем духа. И там я сформировался как человек. Я понял, что такое выручка, что нельзя показывать свой эгоизм в обществе, научился бороться с трусостью. Вы думаете, что у самих героев нет ощущения боязни? Есть. Так что я смотрю на это, как на большую школу жизни."

Был случай,о котором Евгений Весник вспоминал с сожалением:

"Каюсь! Был грех - ударил человека за невыполнение приказа... Я, офицер, ударил солдата. По моему приказу он должен был взвалить на себя "катушку" с телефонным проводом и под обстрелом, стоя на подножке едущей автомашины "додж", стравливать "нитку" до тех пор, пока машина может продвигаться по бездорожью. Затем ползком или бегом дотянуть "нитку связи" до окопов и, подключив её к аппаратуре, обеспечить тем самым мою связь с командиром стрелковой части. Мы должны были помочь пехоте своими орудиями, четырьмя мощными 152-миллиметровыми пушками-гаубицами. Времени для выполнения приказа давалось 20 минут. Они проходят - связи нет. Проходит 25 минут. Отсутствие связи могло выглядеть как моя нерасторопность, что влекло за собой весьма неприятные последствия. Состояние взвинченное, кругом разрывы снарядов. Одним словом, жарко. Вскакиваю в свой "виллис", еду по "нитке" и наталкиваюсь на сидящего под деревом, трясущегося от страха моего связиста.- Ты что же делаешь, такой-сякой? Хочешь, чтобы меня расстреляли? Батарея не знает, куда стрелять! Почему сидишь здесь?- Живот заболел, схватило. Не могу идти, - отвечает.Взбешенный, выхватил пистолет, но сдержал себя, только ударил. Сам дотянул провод. Всё наладилось. Но замполит полка, который невзлюбил меня за умение дружить с солдатами, решил за рукоприкладство предать меня офицерскому суду. Такие суды, в случае доказаннос­ти вины, для офицера кончались разжалованием в рядовые и отправкой в штрафную роту. А штрафная рота - это минимум шансов остаться в живых! Что делать? Дозвониться до комбрига по своей связи никак не могу. Решаюсь и звоню подполковнику Якимюку. Всё коротко рассказываю. Приказывает: ночью прибыть к нему с замполитом полка.- Шо вин зробыв?- Ударил солдата. Рукоприкладство, товарищ гвардии подполковник. Недопустимо.- Так. А шо зробыв солдат?- Он не выполнил приказ командира. Но всё-таки это рукоприкладство.- Добрэ. Значит, лейтенант Весник ударил солдата. И вы его, значит, решили судить. Так, товарищ капитан? А шо написано в уставе по поводу нэвыполнения приказа командира в боевой обстановке?- Расстрел на месте.- Так. А шо зробыв лейтенант Весник?- Ударил солдата.- Давайте ещё разок. Значит, шо зробыв лейтенант?- Он ударил солдата.- А шо вин должон был зробыть по уставу? За невыполнение боевого приказа?- Так. Давайте, значит, у третий раз: шо зробыв Весник?- Ударил.- А шо должон был зробыть?- Значит, так. Вам, товарищ капитан, объявляю выговор за неправильную трактовку устава воинской службы, а гвардии лейтенанту Веснику объявляю благодарность за сохранение жизни боевой единице в лице солдата Красной Армии. Вы свободны, товарищ капитан."

Весник не раз ходил в разведку, добывая языков с целью получения важных сведений. В разведке с ним произошла такая история:

"Необходимо было узнать расположение немецкой танковой дивизии. Нужен был "язык". Еду "на виллисе" к наблюдательному пункту командира дивизии и вдруг вижу, как с подбитого немецкого самолёта на парашюте спускается лётчик. Определить место его приземления было трудно, но вместе с водителем мы добрались через канавы, кустарники и развалины до немца. При нём был только пистолет. Вести прицельный огонь ему было нелегко - расстояние, нервы, ветер, неотцепленный парашют. Несколько пуль прошли мимо меня. Остальное, как говорят, было делом техники. Через несколько минут рыжеватый молодой лётчик сидел рядом со мной в машине. Я владел немецким языком в достаточной степени, чтобы объяснить человеку, что при хорошем поведении ему будет сохранена жизнь. Привез его на наблюдательный пункт и при генерале начал допрос. Показываю на карту, спрашиваю, где находится 5-я танковая дивизия. Лётчик молчит. - Ну-ка, напугай его пистолетом, - говорит генерал. Я вытащил наган, наставил ему в лицо. Взвёл курок, но немец, вместо того, чтобы испугаться, улыбаясь, засвистел. Да так, что я и сейчас могу воспроизвести эту мелодию. На меня это произвело колоссальное впечатление! Он долго мне снился."

Войну Евгений Весник закончил в звании гвардии старшего лейтенанта.

Был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, а также двумя медалями

"За отвагу".